Этот давний случай в сонмище сует
память сберегла не зря:
пагубно влюблённый, в страстном тет-а-тет,
ночь провёл всю с… ночью я.
Ночь топила чувства в мёртвой тишине:
ревновать — не ссориться.
Будь в рассудке здравом, я б почил во сне.
Но плод любви — бессонница.

“Долго ли мне зрить наедине
ту, кого плоть неймёт?!”
Рык изнутри: “Стихни! Терпи:
гостья к утру уйдёт.”

Век — шальной кометой в бликах надо мной.
Я, чужак, хожу пешком.
Страсть жива. Но дремлет. В ауре такой
зачастила ночь в мой дом.
Голос — зовом бездны. Взгляд — пучиной глаз.
Замысел — надеть узду.
И каждый раз надеждой в предрассветный час —
завтра я за ней пойду.

Ношей ума немощь, сума…
Дум тушегрузных гнёт:
“Ночью ли днём — Стикс и Харон:
ночь тебя умыкнёт.”

В янтарь заката горизонт:
туманом злата манит он.
Зазывая страждущего в край,
о каком не грех и помечтать,
обещает праведникам рай.
Для грешных… благодать.
А, следом, грёз закатные лучи,
все собрав в один горящий сноп,
он в пучине гробовой ночи
мечту утопит. Жлоб!

За дымкой дали та же даль…
Жил в печали, жди печаль…
К горизонту, прямиком, и я
уходил от бедственной хандры.
Но пятился весь путь двуликий Ян… —
Обман — канон игры.
Дали зазывные миражи —
зрелище целебное… Для глаз.
Зрячий? — Он прозреет у межи:
её пиар — злой фарс.

Эра скорости! Смог… Бесконечный поток…
Непогода не в счёт: мчит вслепую народ…
От соблазнов хмелея,
ошалев от езды, ловит кайф на хайвее!

На беспутном шоссе знак-запрет — он для всех.
Но у этих, на грех, магистраль для утех.
В штабеля… До отвала…
Золотому тельцу бьют челом… — Им всё мало!

    Что даровано за так, то во вред. — Спектакль!
   Труппа, как всегда, в ударе!
   Им бы, суетным, без драк доиграть! Но как? —
   Там Творец! Тут твари…

Ни стыда, ни табу: зло — печатью на лбу!
Не судьба здесь, не рок: курсом правит порок.
Тыщи лет! И поныне
впереди, у руля — похоть, зависть, гордыня.

Вездесущ Сатана: ложь, измена, война…
Пляшет огненный смерч! Смачно чавкает смерть.
Ни Треблинка, ни Буча
ни вождей, ни толпу ничему не научат.

    Что даровано за так, то во вред! — Спектакль!
   Труппа, как всегда, в ударе!
   Им бы, суетным, без драк доиграть! Но как? —
   Там Творец! Тут твари…

Гладкий спуск… Виражи… Мир лавиной машин…
Жизни пьеса. Аншлаг! Жизни ценности в шлак.
Путь короткий, путь долгий —
он предопределён. С ними мне по дороге…

Моим друзьям-сверстникам

Который год  в спектаклях ноября  
всё тот же осени смурной наряд:
сменяет платья, макияж она…
А краски в блюзовых тонах.
Кусты и вишня в мокром неглиже. —
Дожди. Тепло почти сошло уже.
В туманной дрёме двор: сползает он
в тоски безжизненной сезон.

На сей пейзаж взирая, жизнь свой срок мотает…
Где вприпрыжку, где не с той ноги.
Короткий, долгий — каждый путь пройдёт однажды
всяко в жизни быстрые круги.
За счёт судьбы иль вопреки.

А наши годы, в большинстве своём,
давно спят где-то вдалеке. В былом.
А те, грядущие, коль есть ещё,
тем, достопамятным, не в счёт.
Полжизни дивной той была весна!
А здесь век осени — предтечи сна.
Её ещё недавних дней краса
бескровной мумией глазам.

И, всё ж, когда жизнь стужей, память греет душу.
А для нас, на крайнем рубеже,
забытый снимок сирый сердцу эликсиром!
А звычайный будничный сюжет
бальзамом чувственной душе.

Скелетом иней на стекле… — Ноябрь.
Двор в зябких думах о тепле… А я? —
Сезон не суть: здесь год, другой… — сума.
А там забвение… Зима…

Стихи Галины Семизаровой

Чужая музыка во мне
цвела невыплаканным горем.
Шумела ночь далёким морем
и плыли тени по стене.
И удивленная луна
ко мне заглядывала в окна,
и во дворе печально мокла
травой пожухлой тишина…
Чужая музыка во мне
мне спать сегодня не давала:
она меня околдовала
и притаилась в глубине.
И где то в облаке души
двенадцать струн звучали долго.
И мне к утру приснилась Волга,
степной курган и камыши.
Там голос мёртвого коня
плыл над поникшей лебедою
и пахло кровью и бедою,
и смерть глядела на меня.
А в небе дальняя гроза
метала огненные стрелы
и чья-то жизнь свечой сгорела
и потемнели образа…
Звенели где то стремена,
пытался встать примятый колос,
и пел во мне знакомый голос,
и горько плакала струна…
Чужая музыка жила
и мне о Вечности кричала-
я песню ставила с начала,
и снова в прошлое плыла.
И вновь в некошенной траве
метались раненные кони
и кровь лилась, и крик вороний
сулил победу татарве..
И ангел с мёртвою водой
уже спешил на поле брани,
и в ожиданьи страшной дани
земля стонала под Ордой.