Борису Горожанкину,
с благодарностью за идею
Быть рядом с ними — для меня событие.
Под дробь копыт их я не раз взлетал.
Но та лошадка — сущий бес! Забыть её —
винить за скудность свой потенциал.
А был он недурён. Для рифмоблудия.
И для созвучья нот совсем неплох.
С ним мог, пусть не взлететь, но выйти в люди я,
когда б не тот хмельной переполох.
Посёлок наш фабричный. Быт сложившийся:
общага, клуб, пивная — всё для нас.
А чтоб духовней, чтоб украсить жизнь ещё,
открыли власти первый бар — «Пегас».
Едва завидев это заведение,
легенду вспомнил. Греция. Парнас.
И как поэтам местным вдохновения
родник копытом выбивал Пегас.
У них искусство — культ. Поэту почести:
гетеры, нимфы, музы — все его.
А ты придать попробуй речи сочный стиль,
используя три образа всего!
Что наша речь — искусство, нет сомнения.
Но путь к нему нашли не мы одни. —
Ну, не водой же градус вдохновения
у древних греков поднимал родник?
Мы ж нужный градус нагоняем ёршиком*.
Но в баре (заграница!) свой разлив.
Там музой служит дринк: мол, у художника
он создаёт посыл на креатив.
И я, чужак в салоне том, на выходе
духовный ощутил такой подьём,
что, предвкусив полёт, поддался прихоти
на лошади вновь проскакать верхом!
Тем болей, что конюшню (вспомнил кстати я)
держать надумал мой сосед делец.
Вошёл во двор. — Стоит! Мечта писателя! —
Двуногий … тьфу ты! — крылый жеребец!
Не в силах обойти (дринк — смесь стреножная)
я, как стоял Пегас, полез с хвоста.
С тех пор легенду ту считаю ложною.
В бар не ходок. Оглох. И речь не та….
* — в данном случае смесь водки и пива