Помню, будучи звездой (треугольной),
нас она звала в путь. Окольный.
Как будто ей с высот видней.
Она ж, в рассвет, с иерусалимской колокольни
сулила вечер до скончанья дней.
Злость незряча: доброта — зренье мудрых.
Прямиком пошёл я в то утро. —
Шарманщик барду не чета:
Лонгфелло в детстве — это вам не “Камасутра”!
Которую я тоже не читал.
Утро лебедем сошло на край света.
Тот же долгий день. То же лето.
Всё тот же путь и та же песнь.
И я как был, так есть. И песня не допета.
А звезды? — Меркнут: днём их сходит спесь.
Их пророчества слепы. Звуком — речи!
Им бы днём светить! — Видно, нечем.
Что ж, ночи — в гонор! Блеском твердь!
А мы? — Идём своим путём. — Ещё не вечер!
Пока желанья живы: жить и петь!