Вике и Жене

Малиновка.
День впрессован в закат.
Весна.
Сезон молодых.
Свиданье.
Он и она.
Удача? Чутье? Магнит красоты? —
Ведь оба слепы.

Вначале — гипноз.
Желания дрожь — потом.
Их спаивал май игристым шальным вином.
Сознанье в разгул. И жизнь хороша
в лучах куража!

Любовь — поводырь.
Любви задавать маршрут.
Её первый тест — разлука.
Thornhill. Wildwood.
И даль расстоянья молнией. В лоб!
И лето в озноб.

Фонтанная  страсть —
им крыльями вольных птиц.
Две жизни на кон:
для страждущих нет границ!
Межа-водопад. Простор голубой.
Храни их любовь!

Священник New-York и двое полуслепых.
Минутный обряд — взгляд вечности на двоих.
Два юрких ручья в один водоём
и…
двое вдвоём!

Веди их любовь в обход неудач и бед
в страну тысяч зорь —
прозренным встречать рассвет!
Сотки им, судьба, холст счастья!
А я
отдал бы к нему
весь спектр бытия…

Марии Бейгиной

Прости меня.
Сегодня.
Через бездну лет.
Тебе, кто так других умела слушать,
молитву,
в мире равнодушья,
безадресно,
шепчу вослед.
Прости меня.
За всё, чему прощенья нет.
Мне ль,
грешнику,
не знать греховной сути.
И нет нужды здесь в строгих судьях:
мне должной карой шабаш бед.
Прости меня.
По стрелкам вечности слепой
я тот же баламут. —
Не верь!
Лжёт время!
Мне совесть пытками.
И бремя
неискупления,
и боль
для грёз,
для радостей
ни дня
не оставляют.
По заслугам.
Я мог бы стать ближайшим другом.
Не сладилось.
Прости меня…

Не зови меня к себе, даль, не зови.
Для моих иллюзий
есть на вечер визави — маг и фантазёр.
Этот фокусник искуснее небес:
жизни мёртвый узел
на глазах в один присест превратит в узор.

Разыграй меня, мошенник, разыграй.
Выдай ложь за правду:
воскреси тот дивный край. что в пучине лет.
Где я верил в перелёт за горизонт,
в обещанья радуг,
в человеческий обет, в лучезарный сон…

Отвлеки от дум, затейник, отвлеки.
Не всерьёз, так в шутку,
От назойливой тоски отреши хоть раз.
Слишком тягостен реальности балласт,
в перегруз рассудку.
Противленью вопреки и добру в контраст.

Ублажи меня, кудесник, ублажи:
пусть блеснёт надеждой
в этот вечер для души лучик озорной.
Прорости в ней веры хилое зерно.
Для неё, мятежной,
угнетённый разум мой стал давно тюрьмой.

В ноль сеанс гипноза. Гость мой не у дел.
Видно я виною,
что опять не преуспел многоликий джинн.
Мраком даль. Душевным светочем луна.
Ночь. Передо мною
рюмка бледная. Одна. И пустой графин…

Потому что любовь — не вино:
бродит, покуда есть градусы.
От неё ты свободна. Давно.
К тому ж, как любовник, чужим был я. Радуйся.

Потому-то в глазах твоих лёд.
Блеск в них — игра равнодушия.
Всё, чем жизнь нас сближала, — быльё.
И я в нём — игрушка. Но больше не нужная.

Потому так пусты вечера
сумрачных будней сожительства.
Словно каждый из нас вечный раб,
слуга, обречённый блюсти в доме лжи устав.

Потому ледяные глаза,
даже при сильном подпитии,
не растопишь! Дороги назад
тобою забыты. Смогу ли забыть их я?!