Светлая моя

            To Katherine and Daniel,
            Angelina and Alice

Светлая моя.
Одинокий уснувший маяк.
Как в туманной мгле
твой благодатный луч отыскать мне?
Как во мраке бурь найти мне, подскажи,
гавань для уставшей души?
Ты так далеко! Ты в недоступном мне краю
спаиваешь память мою.

Светлая моя.
Унесённого утра заря.
Радужный рассвет.
Такой палитры красок давно нет.
Но который год, всё чаще по весне,
эти краски видятся мне.
Но не наяву, сманив за горизонт,
ублажают краски… мой сон!

«Что ты ноешь? Все те мало. Ты ж запасся впрок!» —
слышу старой осени упрёк, —
«Не тебе взывать ко свету. Или ты забыл,
что живёшь среди светил?
Не слепцам судить о красках. А уж в такой сезон
к чему летать за горизонт?»

Светлая моя.
Эликсир жизни, страсти заряд!
Я тебя искал,
а ты во всю здесь светишь.
Прости! — Спал.
Но, проснувшись,
в ночь,
во все глаза смотрю —
наблюдаю юность свою:
светочем любви, восторгом бытия
молодость сияет моя!

К явлению чуда

                                                 Алисе Марие

Вот и лета отголосьем дворик мой отшелестел.
Красок огненную россыпь на живом холсте
импрессионист искусный — осень
расписала данью красоте.

Скоротечные минуты в неустойчивый сезон.
Вожделенный мир уюта. Явь? Виденье? Сон?
И, как-будто ожидая чудо,
в предвкушеньи тает горизонт:

это неба чувств порыв к чуду, чтоб потом
освятить грядущий путь дождём.

И уже в канун явленья воспарила над землёй
анфилада в честь рожденья. Радугой! Двойной!
Так природа знаменьем осенним
жизнь воспела вечной красотой.

И… свершилось! — В звонкий клич утренней заре
заявило чудо о себе!

Явно осени в усладу чудо вскоре входит в дом.
Осень искренна: и вправду чудо — есть добро!
А когда такое чудо рядом,
на душе прозрачно и бело.
…
Чудо рядом: на груди мамы амулет
излучает тёплый звёздный свет…

Странники

Усталый старик на разбитом плоту
тихо дрейфует в ночь. В темноту.
Плот плывёт, пристани слепо минуя:
причалов посулы — соблазнов витраж.
Свободным его не продашь.

Закат. В водах прошлого взгляд старика:
буйно когда-то мчалась река.
Плот несло мощью стихии и мата.
И оба противника в гневный надрыв,
петляя, катились с горы.

Течения клещи, порогов клыки… —
Ох и крутым был нрав у реки!
Бес в бревно — плот поднимало на дыбу.
Ушиб, перелом — на плаву плот опять:
бойцам воли не занимать.

Ревел, но недолго, поток им вослед:
страсть быстротечна — выдохлись все.
Схватку плот выстоял по-человечьи.
Прошел все круги без потери лица.
Впредь вместе им плыть до конца.

Усвоена зыбкость мирских парадигм.
Курс по теченью. Ночь впереди.
Гладь реки — зеркалом грусти осенней.
Два странника, свой завершая маршрут,
в согласьи с рекою плывут…

Фантом любви

Осень. Увяданье красок — музою тоске.
Памяти — пробуждением.
И твой сыпучий образ, портретом на песке,
являет мне искусство осеннее.

Зыбкие черты. И, всё же, опытной рукой
чувственность губ не смазана.
Твой взгляд. Твоя улыбка. — Тебя я знал такой.
Но с разными людьми была ты разною.
И значит, та любовь была игрой.

Грешной та была любовь. А нажитым — сума.
Стал наш дурман на вкус иным.
Промыла кисти осень, свой дописав роман,
где верхним слоем стыли краски тусклые.
Где свет, в удел холста, съедал туман.

Клочьями овечьей шкуры небо. И портрет
сходит в песок под дождиком.
И, грешный, в покаянье, гляжу тебе я вслед.
Мне ночь не спать по воле художника.

Разряд отчаянья

Густой туман хандрой завис над городом.
И стынул город в вязкой тишине:
ни запахов привычных, ни теней —
любовь бедою в дом.
И, выбрав целью слабину,
сверлила мысль «В плену!».

Она ушла. В её беспечной поступи
фальшивость чувств чернела напоказ.
Судьба вновь разыграла с жизнью фарс:
любовь я постной пил!
И тут же мысль к стыду “Обман
раскрыл не ты – туман.”

Обычно шумный дом сознанью хутором:
умолк, едва в него туман проник.
Был день тот бесконечен и безлик.
Рассудок ступором.
И, возгоняя пульс в висках,
росла в надрыв тоска!

Стал жухлым двор: живыми, краски осени
враз смыло непогодой в бездну дня.
Кураж слетел. С ним страсти. Без меня! —
Мой голос тон сменил!
Так, чувством воспалённый, нерв
грусть вскипятил во гнев!

И чудо! Не гроза — разряд отчаянья
взорвал тот, вроде, безучастный мир!
Я вышел: звездопаду пел эфир!
Уняв печали дня.
И, с осенью уйдя в загул,
любви шок ветер сдул.