Любовный хмель

                                    Гуне

У неё на текущий момент
никаких чувств ко мне больше нет.
Время сдвинулось. Любви сезон
быстрой стаею слетел за горизонт.
И в безвыходность влюблённого тоска
давит массою в висках.

Дни тепла и блаженства прошли
для моей безутешной души.
Утро — светом непогоды. Дождь.
Стылый вечер — хмелем грёз. Похмельем — ночь.
И в щемящую реальность бытия —
одиночества петля.

Краски осени — грусти клавир.
Клён, сгорая, взывает к любви…
Увядая, льнёт к земле трава…
Небо — серые на сером кружева…
И в такой, почти застывшей тишине
вечность ждать любви и мне?!

Вдруг, сквозь тучу глазок просверлив,
юркий лучик пошел на прорыв!
И вот-вот осенний колорит
распогодится под музыку любви.
Ну, а там и я в восторженном хмелю
уловлю её “лублу…”

Хмель высоты

Тихо. Сонной далью небосвод.
В небе облачко плывёт. —
Лебедь белая и море! Красота в сюжет.
Благостный покой и мир душе.
И, всё ж, не краски магией холста:
зовёт и соблазнаяет — высота!

Маг-Художник. Несколько мазков.
Цельный замысел? Кураж?
Для крылатых явь пустую в наполнитель снов
превратил. — Искуснейший мираж!
И крепче нет напитка для мечты,
чем хмель от ощущенья высоты!

Вечности субстанция. Но те,
кто бывал на высоте,
знают: чувство опьяненья — фактор временной.
Этот мир в реальности иной.
И сколь бы не был сладостным искус,
вслед ждёт тебя паденье. Или спуск.

То же небо. Лишь честней на вид.
Туча тучная висит.
Мрачной близкой перспективой. В трезвый приговор.
Тут не до полётов, не до гор.
Но дурью свет — Художник озорной:
любой, крылатый, грезит высотой.

Полуживые

         “Полу-милорд, полу-купец…”
                                        А. Пушкин

               “И полулюди-полутени…”
                                       А. Ерошин

Август — в выдох лета. Небо — тощий студень.
В городе больном бесцельно бродят полулюди.
Взгляд неуловим: полуслепы.
В ориентир им мглою пыль.

Слабенький народ. К станку бы их, в солдаты:
то ли полоумны, то ли полудурковаты.
Лица — маскарад. Чудны на вид:
смешны, но неулыбчивы.

Музыкой им — кашель, хромота — искусством.
Там любовь — феномен полустрасти, получувства.
Мир полутонов, полутеней,
где полноценность не в цене.

Встретившись лоб в лоб, расходятся, поссорясь:
правом — получесть, когда судьею — полусовесть.
Серая среда в цветной сезон.
И не видать ей горизонт.

Но выдохнется лето. Жар спадёт. А после
полумёртвый город оживит, на время, осень.
И пыль прибьёт дождем… И, сбросив груз
полуживого, станет город пуст.

Золотые часики

Золотые часики. Золотой браслет.
Времечко по кругу. Лёгким блеском свет.
За секундами минуты, за часами дни:
в жизни часикам уютно. — Тикают они.

Циферблат без циферок. Стрелки резвый шаг.
Молодость. Беспечны, часики спешат.
А, усталость иль истома на кругах пути,
каждый раз хозяйка вспомнит: “Время завести.”

Тики-таки вечности. Счастье в перевес!
Только почему-то быстро сходит блеск.
Грязь, налёт? Искусство века? Солнечным был год? —
Драгоценность ли, подделка — время разберёт.

Круг — предел возможностей? Круг — тупик пути? —
Лопнула пружина. Часики — утиль.
Жизни скорость? Счастье в бремя? — Оборвалась нить.
Крик из прошлого! Но… время не остановить.

Именные часики. Золотой браслет…

Я тебя люблю

“Я тебя люблю.”
Две пары глаз магнитом.
“Я тебя люблю.”
Пульс весны. Новых чувств сюита.
И ручьи поют:
“Я тебя люблю.”

“Я тебя люблю.”
Во хмель вкус поцелуя.
“Я тебя люблю.”
Звездопад в добрый знак июля.
Счастье в колею.
“Я тебя люблю.”

“Я тебя люблю.”
Гармония дуэта.
“Я тебя люблю.”
Но уже уступает лето
осени приют.
“Я тебя люблю.”

“Я тебя люблю.”
Декабрь. Время сжалось.
“Я тебя люблю.”
А в глазах боль, печаль и жалость.
Стоя на краю:
“Я тебя люблю.”