Ночь.
Дороги голь.
Мороз жесток.
Я плетусь домой под Рождество.
Небо в чёрном.
Месяц в дрёме грёз
ловит взгляды любопытных звёзд.
Чуден ночи лик.
Но жизни код
к свету скоро краску подберёт.
Не войти в тот мир ни кисти, ни перу. —
Чудо — сфера Мастера.
К утру
небо затянуло.
И метель
играет светом.
Радостных снежинок карусель
плывёт по ветру…
Зимний бал.
Земное торжество.
Фейерверк природы!
Рождество!
Жмых
Ветреная осень в парке.
Голышом!
С ней, обречённой,
в ночь гуляет сам мороз.
Красавец, он в любви бесспорно искушён.
И здесь пока у них любовь!
Пока без слёз.
Ей в его объятьях явно хорошо!
Жгучим шквалом ветра страсть!
В девятый вал!
Какой тут сон?! — Любви дурман
парк возбуждал!
Скрипели клёны, дуб кряхтел под стоны лип…
Берёзки млели, юный вяз к ирге прилип…
Но в рассвет любовник,
выдохшись,
сбежал.
Утро. Плачет осень.
Парк в тоске притих:
любовь, конечно, — редкий дар.
Но… для двоих!
И старой сгорбленной сосны колючий взгляд
внушает парку, что любовь —
палящий яд.
Полночь.
Белый саван на любовный жмых…
Мечта
И, всё ж, на свете средства нет быстрей, чем мысль.
Выбрал курс — держись!
И в тот же миг, ракетой,
взлетаешь в скорость света!
Снизу ввысь!
Всего-то мысль одна! И трассой внеземной
мчишь ты по прямой
от всех своих напастей
в страну слепого счастья!
За мечтой!
Вот так и я по карте звёзд
летал не раз в долину грёз.
Свобода! Высота пьянит… А после
спускаюсь… Но в долине той
мне не угнаться за мечтой:
во мрак пустынный ночь её уносит.
Текучесть мыслей… В ней мечта — особый срез.
Колокол небес
звучал и… улетал я
от всех своих реалий
в мир чудес.
И хоть все способы бежать от суеты
явственно просты,
но как пустыню ночи
осилить в одиночку?
Без мечты!
И снова я по карте звёзд
лечу за ней в долину грёз.
Свобода! Высота пьянит… А после
спускаюсь… Но в долине той
мне не угнаться за мечтой:
во мрак пустыни ночь её уносит.
Далила
«Ну вот, наконец-то, и сыгран последний мой акт.
К чертям контракт.
И пусть кто-то в будущем скажет:
“Актриса играла не так. —
Фальшиво и глупо.“ — Неважно.
Враг взят!
Сто сикелей — явно к соблазну! К тому ж серебром.
Но штука в том,
его вы недооценили.
Своим я судила судом
их веру, что пищей злой силе.
Зло — в нём!
Не деньги, не ревность — мотивом к игре. Не порок.
Он мужем мог
законным мне быть. И желанным!
Но свой я исполнила долг:
ни хитрости здесь, ни обмана. —
Мой рок!
Свобода в бою, мир в рабстве — что в жизни важней?
Любовь сильней
иль ненависть? Как им ужиться?
Мужчина-мечта — иудей!
А значит — чужак! Чужелицый!
Злодей!
Любовь одолеть и я не смогла: не дано.
Ушёл он. Но
во мне его плоти комочек. —
Любви плод. Живое звено!»
И вторила ей бездна ночи:
«Здесь он!»
Самсон
Храм Дагона полон. Торжественный час.
Их жадный божок в ожидании жертвы.
Жрецы ворожат. Всё идёт по сюжету.
И он не упустит единственный шанс!
На сцене героем толпа. Акт без лиц.
Обряд чужеродцев в языческом танце.
Улыбка застыла на маске паяца:
врага рассмотрел он сквозь бездны глазниц.
Доверчив не в меру? — Считай, что слепец.
Безумец, ослеп он задолго до плена.
Любовь — сладкий хмель, ей в похмелье — измена.
Он истину эту познал, наконец.
“Прости, Саваоф, что не пал я в бою:
меня обхитрила продажная шлюха.
И всё ж, если верить, она в своём брюхе
с весны уже носит частичку мою!
Она из неверных — презренный народ.
Меня это племя давно, как взбесило!
Молю, Всемогущий, — верни мою силу!
И ту сбереги! — Пусть доносит мой плод.”
Расплющенный жертвенник. Солнце в надир.
Забрали своё. Всё чужое раздали.
Пустыня желаний. Эпоха развалин.
Покой да согласье. Свобода и мир …