По потайным местам
блуждает память змейкой
зигзагами тоски
и серпантином снов.
Как? — Удивляюсь сам,
но знает все лазейки.
Хоть заведёт в тупик,
но мимо пустяков.

Вслед за поводырём
через года и море
вхожу в свой первый дом —
отраду из отрад.
И, выбежав во двор,
ищу доску в заборе:
я ночью там как вор
в соседский лазил сад.

Привычно, как тогда,
я отодвинул доску
и, предвкушая грех,
уже вошёл в азарт:
от сада ни следа:
домище чуждым лоском,
поднял меня на смех,
вмиг отрезвив мой взгляд.

И, хоть знаком маршрут
к твоим садам из детства,
и память без труда
доставит в этот край,
там не ищи приют,
нет для тебя там места.
Раз вышел — никогда
не возвратишься в рай.

Второй гнетущий день:
дождь, грустью окна занавесив,
то стонет, то скулит с вчерашнего утра.
Ни планов, ни идей…
Аморфность воли, мыслей плесень.
И вечер не сулит уют душе. — Хандра.

В плену тоски слепой
с тобой одной ищу общенья.
И горький твой бальзам глотаю, не вкусив.
Ты мне самой судьбой
дана сарказмом в угощенье. —
Оплатой по счетам. Но принцип справедлив.

Прости, не весел я с тобой,
хотя ведь сам искал интима.
Белая-белая ночь!
Ты притуплять способна боль? —
Так, помоги душе ранимой
на ночь её превозмочь!

Открыто холодна,
ты чувствам искренне внимаешь.
Их разделив до дна без слёз, без лишних слов.
И, как ребёнка мать,
меня вслед быстро укачаешь.
Вот только детских снов мне больше не видать.

Прости, не весел я с тобой,
хотя ведь сам искал интима.
Белая-белая ночь!
Печали мрачную юдоль
укрой надежды небом синим!
Света к утру напророчь!

Всё тот же слог. Нет лишь тепла
былого в нём: для нас настала осень.
К себе меня ты позвала,
вот только холодна и до, и после.
Тягучий вечер, ужин постный
к чему делить нам пополам?

_ _ _ _ _ _     _ _ _ _ _ _

_ _ _ _ _ _ _     _ _ _ _ _

_ _ _ _ _ _     _ _ _ _ _ _

_ _ _ _ _ _ _     _ _ _ _ _

А был ведь дом! Ещё вчера.
Как миловалось в нём! Как в нём мечталось!
Дом есть. — Померкли вечера.
Души две те же в доме. Лишь места врозь.
Любовь с мечтою? — Те расстались,
сбежав. Внушив и мне: «Пора.»
_ _ _ _ _ _     _ _ _ _ _ _

_ _ _ _ _ _ _     _ _ _ _ _

_ _ _ _ _ _     _ _ _ _ _ _

_ _ _ _ _ _ _     _ _ _ _ _

Со мной тебе не по пути:
ты ж модница — я для тебя оборвыш.
Свободна ты, я – взаперти.
Ты — мой тюремщик! Ты меня неволишь!
Но я не слеп. Я не немой. Слышь?
Давай без фальши… — Отпусти!

_ _ _ _ _ _     _ _ _ _ _ _

_ _ _ _ _ _ _     _ _ _ _ _

_ _ _ _ _ _     _ _ _ _ _ _

_ _ _ _ _ _ _     _ _ _ _ _

Чёрные шпалы ленточкой клавиш.
Рельсы играют блюз.
Снова куда-то ты уезжаешь.
Я снова остаюсь.
Долг или чувства?- Не мне быть судьёю:
право не для судьбы.
Сумерки будней? Шалости? Доля? —
Там даль в соблазн. Тут быт.

В твоём окне ночной пейзаж в огнях
слепца заманивает в даль.
А здесь от окон тянет холодом.
Здесь лик надежды ночью от меня
скрывает чёрная вуаль.
И мрачным видится, и голым дом.

Совесть — абсурд. И тебе так удобней
наш сохранять союз:
пленница, ты уезжаешь свободной;
я, вольный, остаюсь.
Пошлый спектакль. Но к концу оказалось
пьеса не драма — фарс.
Мы оба слепцы в ней и прозрел я, на жалость,
в поздний, но, добрый, час.

И хоть пейзаж застыл тоской в окне,
и перспективой — дали мгла,
сулила крах судьба бедовая,
но властный голос вновь звучал во мне:
«Решай! Иначе кабала.»
…
Шёл дождь… — Примета добрая.