Нет, и хмель не в сон. Ночь напролёт
спать мне колокольчик не даёт.
Вроде бы поёт, но невпопад.
В скрежет мне его лад.

Ни тебе мелодий, ни страстей —
Гнусный монотонный пустозвон.
Ни тепла, ни радостных вестей
мне не принесёт он.

Где ему до чувственной волны:
колокола плач, набатный бой.
С ним душе ни мира, ни войны.
Хоть скули с ним, хоть вой.

Что ж он не поёт, когда в ночи
для печальных мыслей нет причин?
В сладостную тишь вдали от бед?
Песен что ль тогда нет?!

Ветреная суть, бесстрастный звук —
в нём тупой бессмысленный досуг.
Равнодушье, фальшь да льстивый тон.
В общем, как любой звон!

Стихи Андрея Шаповалова

Не стоит время убивать.
При всей невинности затеи
Чем чаще станешь побеждать,
Тем будешь сам убит скорее.
Не стоит время убивать.

Не стоит время торопить.
Оно и так без промедленья
Свой жребий быть или не быть 
Бросает каждое мгновенье 
Не стоит время торопить.

Не стоит время упрекать.
Разлад, как зеркало банален,
К чему на зеркало пенять
За то, что образ в нём туманен? 
Не стоит время упрекать.

Не стоит сроки засекать.
Где задан срок, не жди отсрочки.
Так жизнь спешит в свою тетрадь
Сама себе поставить точку.
Не стоит сроки засекать.

Резон ли слушать старика,
Когда душа иного просит?
Плывут по небу облака...
Молва вещает - ветер носит...
Так надо ль слушать старика?

Как-то давний друг, интеллектуал,
о рецепте счастья речь завёл.
А рецепт был прост: что на стол собрал,
чем накрыл, таков и стол.

Был в те дни богат мой ассортимент:
пусть не весь, но дефицит входил.
Быстрый результат рацион тот мне
обещал, но … впереди.

Жадный, прям с утра пил коктейль из грёз,
вечерами страсть мешал с вином.
Лакомства любви — всё, что мог, я внёс
в чудотворный рацион.

Жизнь — лихой трюкач. Бац! И стол худой.
Друг мой спился. Я рецепт забыл.
Видно были мы не в ладах с судьбой:
счастье — это дар судьбы!

Как посыл звезды, как зачатье, власть,
вдохновенье, сноп лучей в рассвет,
первый поцелуй или прикуп в масть —
так и счастье: есть иль нет.

Будь то день иль ночь, кто из нас не слеп,
блеск поймав случайным взглядом?
И его слепил чей-то яркий свет:
стёклышко сверкало рядом.
Чувств наплыв, эмоций всплеск
вызывал тот блеск.
И восторг такой красе
выражали все!

Но стеклянный лоск — зыбкий феномен.
Солнца лик размыло белым —
это облака взяли небо в плен.
Стёклышко, вдруг, потускнело.
Лёгкому затменью вслед
глянец спал на нет:
блеск, что всех пленил кругом,
был лишь отблеском…

К вечеру покров сдуло. Солнца жар
плавил акварель заката.
Гневное стекло, свой утратив шарм,
ветру вдуло: «Виноват ты!»
На упрёк тот промолчал:
цену блеску знал.
А кто млел, кто фаном слыл,
о стекле забыл.

Лишь один из них к блеску был на «Вы»,
хоть и сам, когда темнело,
свет, но только свой, излучал: увы,
отражать блеск не умел он.
И на сей раз ночь итог
подвела: никто
в свете том на всём дворе
блеска не узрел…