Отгулявши бал в честь января, с ветром вьюга улеглась в хмельной истоме на постой. Ей до утра сгорать в объятьях друга. Им ночка — сводницей. Им поле — вольницей! А я человек крепостной.
Океан страстей! А для меня дни зависли грузной тучею в безжизненный массив. Обложен дом сугробами и мысли в осаде мечутся, мою помещицу хандрою своей застудив.
До чего ж любви тепло в снегу! Ну, а мне бы в этом полном одиночества краю дождаться бы, когда разгонит небо нависшей тучи ком, согрев, хоть лучиком, владычицу — душу мою.
Ему отец о жизни не рассказывал. Он в потребность детства другом близким мог быть. Но не стал. И, всё ж, любовь отца незримым лазером, теплом сын постоянно ощущал.
Не обучал отец наукам мужества: не бояться драки, относиться к боли по-мужски; что истинное в дружбе, что наружное; где цельность отношений, где куски.
Как отличить пустой обман от подлости, чванства мир от чести, слов крикливость от бесшумных дел. Но гены-строчки из отцовской повести, всю жизнь читая, сын понять сумел.
И потому в канве его сознания нет узоров лести, лицемерья в красочных тонах. По жизни сын отцу сдает экзамены, готовясь к ним за совесть. Не за страх.
Не много от отца сын унаследовал. Благородство — редкость! Но не украшенье, не наряд. Способен был отец отдать последнее. Во благо жизни жизнь отдал солдат …
Перелески. Большак. Окраина. По полудни силен мороз. Снег скрипит под санями Каина, Каин прячет от стужи нос. Под Прощеное воскресение, По «кобеднишному» одет Восемь верст до села соседнего Едет к Авелю на фуршет.
Братец выгнал баклагу синего – Разделить с ним тоску-печаль… Засыпает Россию инеем Високосный долгий февраль.
А у Авеля пахнет овчиною, Стол накрыт, в избе метено. Ты гори, догорай, лучина – Электричества нет давно.
После первой душа томится… Не спешат, этикет блюдут — Где твоя-то?- Отвез в больницу. Помереть-то недолго тут… По второй. — В соседнем совхозе, Ты слыхал, опять новшество́: Проросли неотвязные лозы.- Надо будет рассады – тово…
— Ну, по третьей, а там покурим? — Разгулялись, ядрена вошь! А скажи-ка мне, брат, в натуре, Ты на выборы как – пойдешь?- — Я – за старого, все спокойней. -Так ли, эдак ли, хрен один. — Слушай, нынче ж праздник Господний! — Наливай ещё, посидим… — Ты прости меня, Христа ради! — Ну, и ты же меня прости! — Задержали получку, б..ди, Завтра велено, к десяти…
На крылечке курят брательники. Небо стылое, звездный прах… И ущербный месяц над ельником Еле держится на рогах. Им сидеть до рассвета серого, Спорить, пить, разгонять тоску… Может, Каин на что рассердится – И проломит братцу башку, Может, Авель первый управится, Да расквасит Каину нос… Ну какая, в сущности, разница? У обоих давно цирроз. И какое, в сущности, горе им – Чем закончится житие? Спит страна, где Судьба с Историей Прекратили теченье свое…
Идём по льду. По изумрудью. Свирепость будней мы встречаем грудью. И ветер обжигает грудь в награду. Но не за то, что рядом. — Мы — команда! С ног не собъют шальные шквалы бестий лишь тех, кто вместе!
Когда вдвоём дорогой скользкой, не суть, насколько долог путь: вопрoс “С кем?” Плечо к плечу плотней, как только можно! Сторонний скажет “Тесно?” — Нет! — Надёжно! Команду не завалит гладь. Хоть треснет! Нa то мы вместе!
Где цель видна, но сдали нервы, где нет ни первых, ни любви, ни веры — союз без прочных уз? Без пуповины? — Попутный ветер в спину, путь недлинный — пройти его бумажному альянсу не много шансов.
Усталость. Боль. Дурные вести. Но мы дойдём до цели! Вместе!
