Соблазн — хмельным вином в пустом стакане.
Весь вечер за окном луна цыганит:
вдали знакомый дом в углу двора.
Сарай… (в нём сеновал — мечтам раздолье).
Колодца кряжий сруб… С живой водою,
что пил мальчонкой. Прямо из ведра.
Флюиды полотна — соплодье зренья.
Ввела меня в гипноз власть искушенья.
Проводником — луны медовый свет.
Сознанью в дивный сон, глазам в усладу
чудесный эликсир почти что рядом:
вот-вот ступлю я в мир блаженных лет!
Когда-то здесь и в зной, и в дни ненастья
вода была на вкус земного счастья!
И виделся в размер вселенной двор!
Здесь месяц, местный франт, кутил ночами
в кругу заморских звёзд. Рассвет встречая,
здесь пел многоголосый птичий хор.
И в тот же чистый звук, восторгом детства
запели в унисон регистры сердца! —
Известный, в общем, каждому синдром. —
Вживую, в двух шагах, венцом для сказки:
цепь ворот обвила в девичьей ласке!
И смотрит сруб с любовью на ведро.
И, вдруг, поймав мой взгляд в контакте близком,
ведро слетело вниз, с собачим визгом:
во мне оно признало земляка.
Но… вместо вскрика брызг под страстью всплеска
со дна, печаля сруб, шёл скрежет мерзкий,
озвучив чувства жести и песка.
Был сказочным гипноз. Но жизнь — не сказка:
скрывает небо лик, меняя маски. —
Сыграла злую шутку ночь со мной.
Но вновь растёт протест в душе. Лишь в мыслях:
«Нет правды и в вине… — Колодец высох.
Смирись! Ничто не вечно под луной…»
