Недовязанный платок на её не ляжет плечи.
Недошитый сарафан служит ветошью давно.
Мир забвения в итог. — То, что нам готовит вечность.
Мрак безмолвия. Туман. Всем. Во зло и за добро.

Незаконченный портрет тщетно ждёт объятий рамы.
Недописанный роман так и замер на войне.
Недвусмысленный навет жизнь покрыл открытой раной.
Тускло светится экран в царстве ночи и теней.

Невостребованный дар не украсит серость будней.
Истолкуют мудреца не во благо, а в корысть.
Ураган, потоп, пожар… — нам повесткой на день Судный.
Как логичный знак конца гонки, что зовется “жисть”.

Но, забывшись, мы спешим, рвёмся к пропасти бездонной,
чтобы сбросить побыстрей нерастраченный ресурс.
Тот был счастлив небольшим; в этом жадности бес злобный.
Хоть к концу в такой игре все равны: карман наш пуст.

Я был во сне, как большинство, смел и удал.
Я на высокую скалу орлом взлетал.
И, хоть был с ней на “ты”, срывался с высоты.
Сознанье пробуждал страх.
Но, всё же, вместе с тем, без страха к высоте
взлетал опять в других снах.

Свободных манит высота. Их даль зовёт. —
Свобода для крылатых — шанс. Шанс на полёт!
И я такой сигнал уже не упускал.
Летал, как птица! Без виз.
Пока есть два крыла, летай! И все дела.
Иначе, для чего ж высь?

Полёт во сне и наяву — судьбы рука!
Души триумф! Лишь был бы взлёт не от пинка.
Но я уже лет пять, как перестал летать.
Я — дерева сухой лист.
Бескрылый фантазёр. Пьянит меня простор…
и я, хмельной, смотрю… вниз.

И пусть теперь мне высота не по плечу,
я всё равно сорвусь. Как лист. И полечу!
Когда летать прижмёт, паденье — что полёт!
И, только прозвучит гонг,
уже не побоюсь. Авось, не разобьюсь!
А, разобьюсь, вся жизнь — сон.

Поверьте, наблюдать за вами — мне не в удовольствие.
Ну, что вы пыжитесь? В вас надуваться нечему.
Пятном следы ума. Талант? Его и вовсе нет!
Задатки? Есть в одном … быть незамеченным.
Надеюсь, самомнение ещё не мания?
Поймите, наконец, вы человек обыденный.
Вам не дано ни слыть, ни привлекать внимание.
Хотите, научу, как жить невидимым?

Ну, что вы смотрите так зло по сторонам?
Ведь вы ж не барин, чтоб с утра винить слугу
за слишком серый быт, за неуспех у дам!
При чём тут зеркало? К чему втирать бальзам? —
Вам всё равно не скрыть лица. А я могу.
Ну, что? Узнали? Невидимка я. Ку-ку!

От нас, от невидимок, не утаишь порока.
Возьмём тщеславие. — Самообман завистника.
К чему вам эта маска? Вам с ней одна морока.
Соблазну не помехой фиговые листики.
Вам места нет среди светил и вас обидели?
Так это всё, как ни крути, — удел опознанных.
Зато свобода быть собой — для нас, невидимых!
Решайтесь! Помогу. Вопрос — не поздно ли?

Ну, что вы смотрите так зло по сторонам?
Ведь вы ж не барин, чтоб с утра винить слугу
за слишком серый быт, за неуспех у дам!
При чём тут зеркало? К чему втирать бальзам? —
Вам всё равно не скрыть лица. А я могу.
Ну, что? Узнали? Невидимка я. Ку-ку!

Суета и спешка. Кольцевой поток.
Скоро жизнь и этот завершит виток.
Не оставил следа я пока нигде
на своей затерянной орбите.
Ни врага, ни друга. Не верхом — пешком.
Неприметный странник. Лилипут я. Гном.
Мой маршрут — пустыня, тундра да тайга.
Я скиталец нищий и бродяга.

Но не в обиде на жалкий прикуп,
что мне подбросила судьба.
Ведь я жизнь видел на самом стыке!
Там, где зла лицо к лицу добра.
Я любовью выбран для обряда,
хоть не сердцеед.
Но любовь не всем дана в награду.
Там, где любовь, всегда свет!

Шёл я схожим курсом с трассами светил.
Был горяч не в меру! Только не светил…
Не носил я смокинг: то наряд не мой.
Мне коптеть неяркою лампадой.
Не пророк, не лидер. Средь чужих молчун.
Не высок, не статен. Но и не горбун.
Не гожусь в герои — эта роль другим.
Я кювет всего лишь при дороге.

Но не в обиде на мелкий прикуп,
что мне подбросила судьба.
Ведь я жизнь видел на самом стыке!
Там, где зла лицо к лицу добра.
Я любовью выбран для обряда,
хоть не сердцеед.
Но любовь не всем дана в награду.
Там, где любовь, всегда свет!